Белла Ахмадулина «О, МОЙ ЗАСТЕНЧИВЫЙ ГЕРОЙ...» О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора. Как долго я...

Саша Черный

В осенний день

Сквозь небесное сито весь день моросил
Тусклый, серенький дождик.
Хлопья туч паутиною рваной носились
Над Северным морем...
Мы бегали к морю прощаться —
Смеялись, толкались,
Писали на старых купальных будках
Свои имена,
Махали, как дураки,
Хмурому морю платками...
Итальянец, быть может, завыл бы
От этой бескрайней мглы,
От ив прибрежных, пронизанных мокрою пылью,
От диких скудных песков, —
А мы обнимали глазами старый залив,
Серые будки, нашу серую дачку,
Даже серый, заплёванный грязью забор.
И запах прели:
Сыроежки, промокший вереск, кленовые влажные листья, —
Въелся нам в складки души и портпледов
На долгие годы.
Бутылка пуста, но вино было густо:
Вспомни, закрой глаза и вздохни...

И вот теперь: юг, Прованс, благодать...
Но только небо обложат низкие, круглые тучи,
И синее море станет графитным,
И песок закурится в дюнах,
Свиреля знакомым северным свистом,
А над холмами дымная спустится мгла,
И ветер сырой во всех кустах залопочет,
С усмешкою слушаешь жалобы
Фермеров здешних и рыбаков:
"Ах, какая погода! Какая, сударь, погода!"
В предчувствии долгих дождей душа оживает,
Как белый медведь в осенний холодный день
В своём парижском бассейне...
Даже банки с грибами в лавках местечка
Вдруг стали родными —
А летом глаза на них не смотрели.
Жду, не дождусь:
Плеска, журчанья, мокрого блеска коры,
Гулкого плача воды, струящейся с кровли,
Запаха глины размытой,
Улиток, ползущих вдоль липкой скамейки...
Вереск оживший
Сиреневым дымом холмы расцветит.
И бодрая осень
Протянет волнистые пряди тумана
Из Прованса —
К далёкой северной дачке...

1930

(художник Владимир Вахмянин)

#СашаЧерный#ПоЧИТАТЕЛИкниг

В октябре 1903 года Чехов закончил работу над своей последней пьесой «Вишневый сад». Пьеса о прошлом, настоящем и будущем России.

В письме жене он напишет:

12 окт. 1903.

Итак, лошадка, да здравствуют мое и ваше долготерпение! Пьеса уже окончена, окончательно окончена и завтра вечером или, самое позднее, 14-го утром будет послана в Москву. Одновременно я пришлю тебе кое-какие примечания. Если понадобятся переделки, то, как мне кажется, очень небольшие. Самое нехорошее в пьесе это то, что я писал ее не в один присест, а долго, очень долго, так что должна чувствоваться некоторая тягучесть. Ну, да там увидим.

Здоровье мое поправляется, я уже не кашляю много и уже не бегаю. С отъездом Маши обеды стали конечно похуже; сегодня, например, подана была за обедом баранина, которой мне нельзя есть теперь, и так пришлось без жаркого. Ем очень хороший кисель. Ветчина солонющая, есть трудно. Яйца ем.

Дуся, как мне было трудно писать пьесу!

Скажи Вишневскому, чтобы он нашел мне место акцизного. Я написал для него роль, только боюсь, что после Антония эта роль, сделанная Антоном, покажется ему неизящной, угловатой. Впрочем, играть он будет аристократа. Твоя роль сделана только в III и I актах, в остальных она только намазана. Но опять-таки ничего, я не падаю духом. А Станиславскому стыдно трусить. Ведь он начал так храбро, играл Тригорина, как хотел, теперь нос вешает оттого, что его не хвалит Эфрос.

Ну, гургулька, не ропщи на меня, господь с тобой. Я тебя люблю и буду любить. Могу тебя и побить. Обнимаю тебя и целую.

Твой А.

#АнтонЧехов#Вишневыйсад#ПоЧИТАТЕЛИкниг

Николай Заболоцкий

ОСЕННЕЕ УТРО

Обрываются речи влюбленных,
Улетает последний скворец.
Целый день осыпаются с кленов
Силуэты багровых сердец.
Что ты, осень, наделала с нами!
В красном золоте стынет земля.
Пламя скорби свистит под ногами,
Ворохами листвы шевеля.

(художник Евгений Тимошкин)

#НиколайЗаболоцкий#осеннееутро#ПоЧИТАТЕЛИкниг

В целом, книги, в действительности, не столь конечны, как мы сами. Даже худшие из них переживают своих авторов. Часто они стоят на полках, собирая пыль еще долго после того, как сам писатель превратился в горстку пыли. Однако даже эта форма будущего лучше, чем память нескольких переживших тебя родственников или друзей, на которых нельзя положиться, и часто именно стремление к этому посмертному измерению приводит наше перо в движение.

Иосиф Бродский

(художник Алексей Застанченко)

#ИосифБродский#ПоЧИТАТЕЛИкниг

B 1926 гoдy к извecтнoмy пcиxиaтpy пpишeл изнypeнный дo диcтpoфии пaциeнт, cyдя пo мaнepaм — «из бывшиx», c жaлoбoй нa бecпpичиннyю тocкy и aпaтию, из-зa кoтopыx oн coвceм нe мoжeт ecть и cпaть.

Ocмoтpeв eгo, вpaч пpoпиcaл … читaть юмopиcтичecкиe paccкaзы: «Лyчшe вceгo, бaтeнькa, вoзьмитe тoмик Зoщeнкo. Moжeт быть, вaм пoкaжeтcя пpocтoвaтo, этaк пo-пpoлeтapcки. Ho cмeшнo! Этoт Зoщeнкo – бoльшoй вeceльчaк». «Дoктop, — гpycтнo вздoxнyл ипoxoндpик. — Я и ecть Зoщeнкo».

#литературныйанекдот#МихаилЗощенко#ПоЧИТАТЕЛИкниг

Вероника Тушнова: Осеннее настроение в стихах...

???
Осень
Нынче улетели журавли
на заре промозглой и туманной.
Долго, долго затихал вдали
разговор печальный и гортанный.

С коренастых вымокших берез
тусклая стекала позолота;
горизонт был ровен и белес,
словно с неба краски вытер кто-то.

Тихий дождь сочился без конца
из пространства этого пустого…
Мне припомнился рассказ отца
о лесах и топях Августова.

Ничего не слышно о тебе.
Может быть, письмо в пути пропало,
может быть… Но думать о беде —
я на это не имею права.

Нынче улетели журавли…
Очень горько провожать их было.
Снова осень. Три уже прошли…
Я теплее девочку укрыла.

До костей пронизывала дрожь,
в щели окон заползала сырость…
Ты придешь, конечно, ты придешь
в этот дом, где наш ребенок вырос.

И о том, что было на войне,
о своем житье-бытье солдата
ты расскажешь дочери, как мне
мой отец рассказывал когда-то.

???
Спокойный вечер пасмурен и мглист.
Не слышно птиц среди древесных кружев.
Пустынна улица. Последний ржавый лист
в морозном воздухе легчайший ветер кружит.
Любимая осенняя пора.
На облаках — сиреневые блики,
на светлых лужицах каемка серебра,
и над землей — покой, безмерный и великий.
Как лживо все: и эта тишина,
и мягкий полог облачных волокон...
Как пристально в глаза людей война
глядит пустыми впадинами окон.

???
В осеннем сквере палевый песок
и ржавый лист на тишине воды...
Все те же Патриаршие пруды,
шестиэтажный дом наискосок,
и снова дети роются в песке...
И, может быть, мы рядом на скамью
с тобой садимся.
Я не узнаю
ни добрых глаз, ни жилки на виске.
Да и тебе, конечно, невдомек,
что это я заплакала над ним,
над одиноким мальчиком твоим,
когда он уходил.
Что одинок
тогда он не был...
Что твоя тоска
мне больше,
чем кому-нибудь, близка...

???
В лесу
Осенний пожар полыхает в лесу,
плывут паутин волоконца,
тяжелые капли дрожат на весу,
и в каждой по целому солнцу.
Какой нерушимый сегодня покой,
как тихо планируют листья...
Хочу вороха их потрогать рукой,
как шкурку потрогала б лисью.
Как много их — рыжих, лиловых почти,
коричневых и золотистых.
Слетают на плечи, лежат на пути,
трепещут на кронах сквозистых.
Торжественной бронзой покрыты дубы,
горят фонари-мухоморы...
Я нынче с рассвета пошла по грибы,
бродить по глухим косогорам.
Брожу —
и нет-нет
да присяду на ствол,
к осенней прислушаюсь речи.
Почудилось — кто-то по лесу прошел.
Не ты ли прошел недалече?
Брожу —
и нет-нет
да тебя позову,
молчанье лесное развею.
Мне эхо ответит, лукавя: ау...
А я вот возьму и поверю!

???
Вчерашний дождь
последний лист багряный
сорвал с деревьев, рощи оголя.
Я вышла через заросли бурьяна
в осенние пустынные поля.
Все шло своим положенным порядком,
заранее известным для меня:
ботва чернела по разрытым грядкам,
рыжела мокрой щеткою стерня,
блестели позолоченные утром
весенне-свежей озими ростки...
Их ветер трогал с нежностью,
как будто
на голове ребенка волоски.
А журавли,
печальные немного,
на языке гортанном говоря,
летели синей ветреной дорогой
в далекий край,
на теплые моря...
Ну, вот и все!
И нету больше лета,
когда друг друга отыскали мы.
Но мне впервые не страшны приметы
недальней неминуемой зимы.
Зимы, грозящей и садам и людям...
Ну, что она отнимет у меня?
Ведь мы с тобою
вместе греться будем
у зимнего веселого огня!

???
Не о чем мне печалиться,
откуда же
слезы эти?
Неужели сердце прощается
со всем дорогим на свете —
с этим вечером мглистым,
с этим безлистым лесом...
А мне о разлуке близкой
ничего еще не известно.
Все еще верю:
позже,
когда–нибудь...
в марте... в мае...
Моя последняя осень.
А я ничего не знаю.
А сны все грустнее снятся,
а глаза твои все роднее,
и без тебя оставаться
все немыслимей!
Все труднее!

(художник Марк Кремер)

#ВероникаТушнова#ПоЧИТАТЕЛИкниг

4 октября 1847 года родился ЛУИ АНРИ БУССЕНАР, французский писатель, автор приключенческой литературы.

За свою жизнь Буссенар написал 38 романов, среди которых такие, как «Капитан Сорви-голова», «Из Парижа в Бразилию по суше», «Французы на Северном полюсе» , «Охотники за каучуком» и «Герои Малахова кургана» , а также более двух десятков очерков и рассказов.

#ЛуиБуссенар#ПоЧИТАТЕЛИкниг

4 октября 1872 года, не дожив чуть больше месяца до 72 лет, умер Владимир Даль – врач, датчанин по происхождению, пытавшийся спасти раненого Пушкина после дуэли и посвятивший 53 года составлению «Словаря живого русского языка», который мы и сегодня то и дело открываем.

«Он был лютеранин по вере, но за год до смерти принял православие, – написано о Дале в календаре Сытина 1912 года. – Дотоле нельзя было предположить его неправославным русским человеком – настолько по всему он был русский человек, так много вывел он на свет Божий хорошего русского, загнанного чрезмерным западным влиянием».

В.И.Даль посвятил свою жизнь изучению русского языка, богатого своеобразными оборотами. Написал «Русские сказки», «Былины и небылицы». Изучал быт западных и восточных территорий России, написал этнографические очерки. Автор крупнейшего труда – «Толковый словарь живого великорусского языка». Собиратель пословиц русского народа. Его труд – это настоящая энциклопедия русской народной жизни, отражающая реалии русского быта, народные верования. Даль не просто собрал слова, он подобрал синонимы и сделал заметки в форме небольших колоритных рассказов. В них мы можем найти невероятно много любопытных деталей, начиная от конструкции бороны, до техники прядения шерсти. Мы узнаём, как матери ласково называли своих детишек, и из чего бабушки варили щи…

(художник Нэлла Генкина, «Владимир Даль в Нижнем Новгороде»)

#ВладимирДаль#ПоЧИТАТЕЛИкниг

Николай Рубцов

Тихая моя родина
В. Белову

Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.

– Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.–
Тихо ответили жители:
– Это на том берегу.

Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.

Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил...
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.

Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать –
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

(художник Елена Прудникова, «Банька»)

#НиколайРубцов#ПоЧИТАТЕЛИкниг

— Что же у нас еще осталось?
— Яблоки на деревьях, воздух, золотой октябрь и наши мечты...

Эрих Мария Ремарк, «Ночь в Лиссабоне»

(художник Елена Бархаткова)

#Ремарк#ПоЧИТАТЕЛИкниг