ПОЧТИ БЕЗБАШЕННЫЙ МАГИСТРИлл.: Николай Северцев, известнейший русский зоолог (на 25 этаже высотки МГУ, в...

ПОЧТИ БЕЗБАШЕННЫЙ МАГИСТР

Илл.: Николай Северцев, известнейший русский зоолог (на 25 этаже высотки МГУ, в Музее землеведения, установлен его бюст), основоположник отечественной зоогеографии и экологии. Портрет работы Т. Г. Шевченко. 1859 г.

С началом русского проникновения в Среднюю Азию ученый немедленно отправился исследовать тамошнюю фауну. Идущие в регионе боевые действия его мало беспокоили. Почти год он мирно изучал животных низовьев Сыр-Дарьи, но потом все-таки нарвался на неприятности, когда однажды, во время охоты, они вместе с препаратором Гурьяновым напоролись на вооруженный отряд кокандцев.
Вот как описывает дальнейшие события сам Северцев:
«Он (Гурьянов) скакал сперва рядом со мной, но нас разлучили первые, обогнавшие нас коканцы, кольнувши его пикой. Он стрелял — вместе с казаками и после; его ружье было двуствольное. Результата своего выстрела он не видал; еще дым не рассеялся, как он уже получил, как я после узнал, еще три раны пикой, к счастью, легких, и был сбит с лошади, не убивши и не ранивши никого.
Едва успел я от него отъехать, как меня догнал коканец и кольнул пикой. Коканцы скакали впереди меня — другие еще оставались сзади — мною овладела злоба пойманного волка, кусающего своих ловцов с яростью безнадежного отчаяния. Я не надеялся спастись и, решившись не достаться им даром, метко, расчетливо прицелился в ранившего меня коканца, пустил в него правильно досланную пулю — и его лошадь поскакала без седока, а он лег мертвый поперек дороги, с простреленной навылет головой.
Тут опять мелькнула пропавшая было надежда догнать своих, пробиться — да лошадь запнулась перед мертвым телом; меня настигли еще три неприятеля. Я обернулся к ним, готовый еще раз стрелять, и выстрелил, но уже пеший; сперва меня сняли с лошади на пике, воткнутой мне в грудную кость. Остававшаяся в одном стволе, недосланная пуля так и не вылетела; выстрел разорвал ружье. Тогда один из неприятелей, коканец, ударил меня шашкой по носу, и рассек только кожу; второй удар по виску, расколовший скуловую кость, сбил меня с ног — и он стал отсекать мне голову, нанес еще несколько ударов, глубоко разрубил шею, расколол череп… я чувствовал каждый удар, но, странно, без особенной боли.
Двое других, киргизы, между тем ловили мою лошадь; поймавши ее, они подошли и остановили своего товарища, почему я и остался жив.
(Н. А. Северцов. Месяц плена у коканцев. — СПб., 1860 г.)
А вот как об этом случае рассказывает летописец Большой Игры, генерал Михаил Африканович Терентьев:
„С Катениным приехал в степи и магистр зоологии знаменитый Северцев. 26 апреля 1858 года он отправился на охоту из Перовска к Джулеку с тремя казаками: Чупуриным, Полозовым и Хасамаевым да с препаратором Гурьяновым. За озером Джарты-кулем на них папала партия разбойника Досана. Все охотники были переранены, кроме Чупурина, который ускакал и дал знать в отряде. Северцев попал в плен, и ему стали рубить голову, но два удара по шее оказались недостаточными для отделения головы магистра, и тут раздался голос благоразумного разбойника, что за живого „тюря“ (князя) больше можно получить, чем за его голову.
Северцева увезли в Яны-Курган и вылечили. Через неделю бек прислал письмо в Перовск, что его людьми захвачен русский разбойник, который называет себя Северцевым. Генерал Данзас (тогдашний начальник Сырдарьинской линии) ответил, что это не только не разбойник, но даже не воин, а мирный человек, ученый, собирающий птиц и зверей; поэтому потребовал выдачи пленного и двинул войска. На встречу бек выслал депутацию и выдал Северцева. У него оказалось 12 ран, в том числе сабельная в висок и пичная в грудь были опасны».
В плену Северцев провел больше месяца, потом довольно быстро вылечился в армейском госпитале и, разумеется, снова принялся за научные исследования, в итоге двухлетняя экспедиция завершилась только в конце октября 1858 года.
Домой Северцев вернулся с пышной бородой, которая скрывала страшные раны на шее.