ИДЕАЛЬНЫЙ ВИТЮША И ЕГО МАМА
Моя соседка, дама преклонных лет и непреклонного характера, знает, как воспитывать детей. В нашем дворе она считается авторитетом, и не просто так — потому что у нее есть Витюша. Прекрасный сын, послушный и любящий мальчик, который обожает свою маму и считает ее самым главным человеком в жизни.
Со всеми своими радостями и горестями Витюша идет к маме, а она — к нему. Потому что ближе мамы у Витюши никого нет, а горестей хватает. Витюше ведь уже глубоко за тридцать, и сейчас он переживает довольно тягостный второй развод. Маме есть что сказать по этому поводу — когда-то она пережила то же самое. «Но это ничего, — говорит она. — Я всегда знала, что одна я не останусь, у меня есть Витюша».
Собственно говоря, Витюша есть у всех нас — как пример идеального результата воспитания, мечта большинства родителей, хороший и любящий мальчик, не то что ты, вот у других дети как дети.
Единственный человек, у которого нет Витюши — это, если приглядеться, сам Витюша. У него вообще никого нет, даже собаки, потому что с собакой надо гулять. А как гулять, когда мама может позвонить в любой момент и надо будет ехать к ней и спасать ее от давления, противного соседа или сбитых настроек в телевизоре.
Несколько раз бывало так, что Витюша порывался не приехать. Но правильное воспитание, как говорится, не пропьешь. А вот два брака и карьерный рост в другом городе — запросто. Да, забыла сказать: Витюша алкоголик. Не запойный алкаш и не привокзальный синяк, просто тихо пьющий мужчина, чьи руки хоть и дрожат, но все еще достаточно тверды, чтобы принести матери пресловутый стакан воды. Тот самый, для которого его, Витюшу, когда-то родили.
Это история не про инфантилизм современных мужчин, ни в коем случае. Все гораздо страшнее: это история про людоедов и их жертв.
Для того, чтобы быть съеденным, не нужно быть именно мужчиной — подойдет и женщина. Мясо есть мясо. Для того, чтобы «съедать» человека, необязательно быть матерью-одиночкой — достаточно в принципе быть родителем с «правильными» мотивами. Которые, надо сказать, звучат вроде бы и резонно.
Родите ребеночка, он будет вас любить. Родите мне внуков, у всех уже есть. Родите, а то поздно будет. Родите, а то останетесь одни. Родите, а то что это за семья без детей. Ну и классическое: «Замуж ты, видимо, уже не выйдешь, хоть для себя роди».
Не очень-то и хотелось, но родили. Чтобы был. Необязательно ради стакана воды, а как «родная душа» и «мое продолжение». Билет в бессмертие, но прежде проводник в несущемся к закату поезде жизни. Такой, чтобы и чаю в купе принес, и подушку на получше заменил, и присел рядышком на полку, послушал про житье-бытье, посочувствовал. Хороший, безотказный, и всегда рядом — а куда он денется с поезда-то.
Один из главных показателей успешного родительства в нашей культуре — это степень сохранения власти над уже выросшими детьми. Человек, живущий собственной жизнью и охраняющий ее границы, не может быть «хорошим ребенком». Хороший тот, кто, как в раннем детстве, почитает родителей высшим авторитетом — или хотя бы делает вид. Моя соседка знает, что Витюша пьет. Но он все равно «хороший», потому что «любит свою маму». Витюше бы пинка из-под маминого крылышка, где хоть и душновато, но уютно и одобрительно. Но лучше пусть пьет, зато всегда рядом, рассуждает его мать.
Большинство проблем между детьми и родителями имеет один корень — буквально! Это отсутствие сепарации. Не произошедшее отделение ребенка от родителя, превращающее дитя во взрослого человека. Искусственное торможение роста, исчерпывающе выраженное в родительской максиме: «Для меня ты всегда будешь ребенком».
Сепарация, отделение — это естественный процесс, тогда как попытки удержать ребенка в орбите исключительно собственных интересов, желание оставаться центром его вселенной — уже насилие над природой. Это ненормально.
Нормально — это вырастить потомство таким образом, чтобы, достигнув определенного возраста, оно могло жить и развиваться без участия и помощи родителей. Отдельно. Само по себе. С целью воспроизводства и усиления вида. Так работает эволюция.
И сколько бы мы не ужасались «ужасной западной манере» отделения выросших детей, именно она в конечном итоге оказывается куда более человечной по отношению к потомству. Невозможность сепарации делает человека слабым, управляемым, разрушает его личность и, в конце концов, растворяет ее, превращая отдельное существо в придаток родителя — финансовый и эмоциональный.
Да, отпустить того, кого любишь, к кому испытываешь привязанность, — невероятно сложно. Особенно если цель его появления на свет изначально не подразумевала бескорыстия. Но вот какое дело. Беременная женщина вольна воспринимать себя как угодно — священным сосудом или самкой высшего примата. Это ее дело. Но в тот момент, когда ребенок появляется на свет, когда происходит первая физическая сепарация матери и детеныша, следует понимать: теперь это отношения двух людей. И придет день, когда их придется строить, как любые другие отношения. И они, как любые отношения, могут не сложиться. Так бывает между двумя отдельными личностями, и иногда с этим ничего нельзя поделать. Только смириться с тем, что отныне каждый будет жить собственной жизнью. Нести собственную ответственность. Совершать собственные ошибки.
Нынешние сорокалетние, последние дети СССР — это, пожалуй, первое поколение, которое осознает и пожинает печальные плоды «сращивания» с родителями. То, что казалось нормальным нашим матерям — бесцеремонное вмешательство свекровей, непрошеные советы тещ, общие ключи от дома, все эти «слушай старших, они лучше знают» — нам нормальным не кажется. Говорить об этом пока еще стыдно, но и терпеть молча тоже не получается. Живущие с клеймом «неудачники, во всем винящие родителей», мы на самом деле никого ни в чем не виним. Мы просто смотрим на своих детей, знающих, что такое личные границы, и недоуменно вопрошаем: а что, так можно было?
Огромное количество пабликов, посвященных токсичным родителям — это не бесполезное нытье, а запоздалый бунт. Попытка отделиться хотя бы сейчас, осознать себя как отдельную личность, а не продолжение, приложение или как еще видит нас старшее поколение.
Когда взрослая женщина пишет «мама меня съедает», это не потому, что женщина — неблагодарная скотина. А потому что очень часто это правда. И мама не видит в этом ничего такого. Для чего, в конце концов, нужны дети, я в муках рожала, имею право. Меня ели — и я ем. И ты, дочка, когда-нибудь тоже будешь есть. Так что рожай, не сомневайся, чтобы в старости одной не остаться. Ничего, что не хочешь. Зато «у тебя всегда будет Витюша». Будет еда. И стакан воды.
Алла Боголепова
