Одна на всех — как встречали утро Победы в Новосибирске
Сотни тысяч горожан собрались в мае 1945-го в центре Новосибирска, чтобы отпраздновать радостную весть: «Германия разбита!» Люди ликовали, пели песни, танцевали вальс... «Новосибирские новости» публикуют полную версию авторского текста Евгения Ларина о том, как сибиряки встречали День Победы.
Утро 9 мая 1945 года, Новосибирск. Весенний освежающий дождь смывает с города пыль, и вот уже он сияет чистотой в лучах солнца на безоблачном небе, дыша молодой зеленью...
Те, кто включили радиоприёмники в шесть часов утра, первыми услышали это слово. Слово, которое ждали четыре долгих года. Четыре года страха и надежды, упорного труда и веры, лютой ненависти и святой любви. Слово «Победа». Акт о безоговорочной капитуляции Германии подписан 9 мая в 0:43 по московскому времени в пригороде Берлина. Войне конец!
Минута-другая на осознание услышанного, и всё — этого уже не остановить. От захлёстывающих эмоций люди выбегают из квартир, стучат в двери к соседям, а дальше — на улицу, на улицу! Радость какая! И этой радостью — непременно поделиться со всеми и с каждым. Незнакомые обнимаются, будто родные, целуются, плачут, но то — слёзы счастья.
А уже в восемь утра радио зовёт: «Все на митинг!» Сотни, тысячи горожан, да что там — буквально весь Новосибирск непрерывным потоком стекается на бывшую площадь Эйхе, а ныне площадь Свердлова, перед облисполкомом. Повсюду бумажные флажки, портреты Сталина. С заводов и фабрик едут машины, нагруженные ликующим народом, прибывает народ с левобережья — со знамёнами и оркестром. Со стороны военного городка раздаются хлопки — это в небо взмывают праздничные ракеты. А на площади бушует людское море, бурлит взволнованная толпа! Люди, люди — повсюду: в окнах «дома под часами», в окнах больницы, на крышах и даже сидят на деревьях. Где-то заводят патефон, тут песню запевают. Тех, что в медалях да при погонах, качают и подбрасывают в воздух по многу раз. Но вот гул стихает: на балкон облисполкома выходит секретарь обкома ВКПб Михаил Кулагин.
«Долгожданное свершилось! Германия разбита!» — говорит он и останавливается. Мощное, могучее «Ура!!!» гремит над площадью, раскатывается по улицам.
А с балкона продолжают звучать наполняющие души новосибирцев ликованием слова Кулагина: «Храбро, стойко, мужественно защищали воины-сибиряки нашу прекрасную страну. За её свободу, независимость, за счастливое будущее сибиряки на фронтах Отечественной войны бились с врагом, не щадя своей жизни. Никогда наша мать, Родина, никогда наш народ не забудут своих храбрых сынов, героев, отдавших жизнь за отчизну. Слава воинам-сибирякам!»
И ещё много раз звучит над площадью Свердлова громовое «Ура!!!». А над Красным проспектом раздаётся мощный гул четырёх десятков самолётов, что идут парадным строем на высоте 400 метров. В одном из этих самолётов — лётчик-инструктор 20-го запасного авиаполка Яков Осадчий, он в правом от ведущего ведомом Ла-5. Ведёт строй американский бомбардировщик В-25. Далее идёт первая эскадрилья Николая Снопкова, вторая и третья, поднятая из Коченёво. Эскадрильи идут на Як-9 тремя звеньями по четыре самолёта. Дойдя до Северного аэропорта, эскадрильи расходятся не сразу. Командир первой, Снопков, объявляет: «Над этим аэродромом сделаем высший пилотаж» — и сам выполняет все фигуры: один виток штопора, вывод на 50–100 метров, затем петля, с петли на ранверсман, потом переворот Иммельмана, виражи, бочки и колокол.
Вечереет. Живыми реками растекается по городу народное гулянье — все нарядные, улыбаются, смеются. Во всех уголках играют оркестры военных, пожарных, заводской самодеятельности. На эстраде в саду Сталина выступают артисты, в кинотеатрах — бесплатные сеансы...
Первые эшелоны с демобилизованными с фронта воинами начнут прибывать в Новосибирск только в июле, но уже сейчас многие знают, что не дождутся своих родных и близких. Вот похоронки на них — лежат в шкатулках, коробочках, ящичках. Вместе с письмами, фронтовыми «треугольниками». А в этих письмах — бодрые жизнерадостные строки, читая которые войну можно воспринять как какую-то лёгкую прогулку, без трудностей и опасностей. Ни в одном письме нет ни слова отчаяния и пессимизма: обычные вопросы о здоровье, о буднях. И только между строк — невысказанная тоска по дому и тревога за близких.
«Я от тебя буду ждать только посылку с махоркой, носками и перчатками да письма, письма и ещё раз письма. Пиши чаще. По крайней мере, раз в 3-4 дня. Чтобы в неделю я два раза получал от тебя весточку», — пишет с фронта солдат по фамилии Ермолаев.
«Милая моя, прими самую искреннюю благодарность за твой маленький скромный платочек, передай благодарность и мамочке за платки. Жанулик, буду хранить твой и мамочкин платки, пока у меня будет сознание. Несколько слов о себе: живу, Жанусик, в землянке, тепло и хорошо, состояние здоровья и настроение, особенно после получения подарка, исключительно хорошее», — перечитывает письмо отца, добровольца Павла Иванова, дочь фронтовика Жанна Лыскова.
В письмах с фронта, написанных в окопах, землянках, блиндажах, руководил завершением строительства театра оперы и балета архитектор Борис Дмитриев. На фронт он ушёл добровольцем, отказавшись от «брони». Он давал подробнейшие указания, рисовал, чертил. В своих письмах он проклинал нацистов и писал, как хочет увидеть то впечатление, которое произведут интерьеры театра на первых зрителей. Но не увидел — подорвался на мине в бою за деревню Васильково Калининской области 11 июля 1944 года.
А 12 мая 1945 года впечатление от огромного, великолепного, ослепительного здания просто оглушило и лишило речи первых зрителей. Так напишет в своих воспоминаниях Владилен Липин — заслуженный врач РФ, служивший начальником отделения окружного военно-клинического госпиталя минобороны, а в мае 1945 года — мальчишка, которому посчастливилось получить билеты в оперный на открытие.
«С высоты в три яруса одним взглядом трудно было охватить всё: занавес, ложи, сотни людей, фигуры богов. Что пели на сцене — мы почти не слышали, т. к. отвлекались на декорации, музыкантов и костюмы артистов. В антракте опять бегали по этажам. Среди зрителей было много военных. Помню, что удивлялся, глядя на женщин в мехах, не понимал, зачем они их надели, ведь и так жарко. Буфет привлёк запахами фруктов, шоколада и духов, там я впервые увидел ананас», — вспоминает Владилен Липин.
На открытие оперного 12 мая дают оперу Глинки «Иван Сусанин», и когда хор грянул «Славься», весь зал в едином порыве восторженно встаёт, а заключительные такты песни «Ура! Ура! Ура!» словно вторят громогласным раскатам, что потрясали Новосибирск три дня назад...
© Новосибирские новости
