Что связывало Анну Ахматову с Амедео Модильяни
Об этой красивой, хоть и короткой истории любви двух гениев мы могли бы и вовсе ничего не узнать, если бы не пара свидетелей, короткое эссе Ахматовой и многочисленные рисунки Модильяни.
В 1964 году впервые были опубликованы воспоминания Анны Ахматовой о её парижском знакомстве с Амедео Модильяни. Небольшой очерк, написанный спустя полвека, вышел в Италии, в переводе литературного критика Джанкарло Вигорелли.
Весна 1910 года, молодожены Гумилев и Ахматова отправляются в свадебное путешествие в Париж. Там они знакомятся с интересными людьми из мира искусства, в том числе и с молодым художником из Италии по имени Амедео Модильяни.
Модильяни в это время только вернулся из родительского дома, где этот бедный художник мог наконец вдоволь поесть и отдохнуть от бытовых проблем. В Париже жизнь была тяжелой. Работы не покупали и не выставляли, денег не было. Амедео много работал и оттачивал свой стиль, искал музу и никогда не жаловался на откровенную нищету.
О первой встрече Ахматова вспоминала так: художник был одет почти нелепо — в желтые вельветовые штаны и куртку из той же ткани, но его манеры и умение подать себя заставили поэтессу восхищаться новым знакомым и даже дать ему свой адрес. Несмотря на довольно свободные отношения в браке, Ахматова замечает, что Модильяни раздражает ее молодого мужа.
Знакомство было недолгим, спустя несколько встреч Гумилевы возвращаются в Россию. Следует знаменитое путешествие поэта в Африку, подарившее миру цикл прекрасных стихов, а Ахматовой — много боли от одиночества.
Она чувствует себя покинутой, и именно в это время начинают приходить письма из Франции от нового поклонника. После возвращения домой Гумилева супруги ссорятся, и Ахматова уезжает одна в Париж. Официальным поводом для поездки стали триумфальные Русские сезоны Дягилева. Ахматова восхищается балетом и городом и, конечно, снова видит Модильяни.
Оба были еще совсем молоды. «Все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его — очень короткой, моей — очень длинной», — вспоминала она. Денег не было совсем, зато было время и общие темы.
Пара встречалась в парках, они много гуляли и разговаривали о живописи, литературе, Париже. Наизусть читали друг другу стихи и радовались, что знают одни и те же вещи. Модильяни водил Ахматову в Лувр смотреть Египетскую коллекцию, которой так восхищался в тот период. Все остальное, по его признанию, не заслуживало внимания.
Анна и сама напоминала египетскую царицу: темные волосы, точеный профиль. Модильяни сожалел, что не мог понять стихов Ахматовой, но был уверен в ее таланте. Она тоже заметила его талант и трудолюбие, бывала в его мастерской и пророчила ему большое будущее.
Пришло время расставаться, Ахматова возвращалась в Россию, и им не суждено было больше встретиться.
По воспоминаниям поэтессы, на прощание Модильяни подарил ей 16 рисунков, которые просил оформить и повесить на стены.
После расставания с Ахматовой Модильяни продолжил рисовать свою русскую музу. По разным оценкам, ее черты узнаваемы примерно в 150 работах художника.
Только в 1921 году, примерно через год после смерти бывшего возлюбленного, Ахматова случайно узнает грустную новость из прошлогодней европейской газеты.
Ахматова была членом Союза писателей СССР и имела доступ к некоторым европейским изданиям. И вот однажды она взяла в руки старый французский журнал и увидела фото с крестиком, а под ним некролог, в котором прожившего в нищете художника Модильяни посмертно сравнивали с Боттичелли. Спустя столько лет его наконец назвали великим.
К концу жизни Ахматовой будут утеряны все письма художника и 15 из 16 подаренных ей рисунков
Революция, постоянные переезды и неналаженный быт не позволили Ахматовой сохранить даже дорогие сердцу вещи. «Их скурили солдаты в Царском», — так вспоминала Ахматова о судьбе рисунков. Только один из набросков, самый любимый, она смогла сохранить до самой смерти. Под конец жизни он висел у нее над кроватью.
Примерно за год до своей смерти, 12 апреля 1965 года, Ахматова решила оформить завещание. К нотариусу ее сопровождал любимый ученик и просто хороший друг — молодой Иосиф Бродский.
Позже он вспоминал: «Около часа мы провели у нотариуса, выполняя различные формальности. Ахматова почувствовала себя неважно. И, выйдя после всех операций на улицу, Анна Андреевна с тоской сказала: «О каком наследстве можно говорить? Взять под мышку рисунок Моди и уйти!“»
