Ветер. Витрина книжного магазина. Смотрит ли папа на книги? Как я увидала маленькую книжечку «Загадочных картинок», мою страсть находить: «где кучер?» «где девочка?» – находить их в изгибах деревьев, в очертании крыш, в облаке… Сердце замирает. Попросить папу купить? Невозможно! Никогда! Мы никогда не просим. Ведь просить – стыдно. Это мы знали с детства. Я стоически ухожу от окна. Но когда я шагаю с папой по тротуару, боль в сердце достигает такой остроты, расставание с загадочными картинками превышает мои силы.
– Папа, – говорю я, не помня себя от стыда, – там в окне книга… Маленькая! «Загадочные картинки»…
Больше я не могла говорить.
– Картинки? – отозвался вызванный из задумчивости папа. – Так тебе их купить?
И он повернул, я – за ним. Я шла в горячем вихре стыда. Но счастье его смело. Когда папа заплатил за него двадцать пять копеек серебряными монетками и книжка оказалась в моих руках, я шла назад счастливая. Но когда мы вошли в комнату, где нас ждала мама, и она увидела в моих руках купленное, я, должно быть, выдала лицом непрочность моего счастья. Мама сразу поняла, что не папа выбрал мне эту книжку, – это ей было ясно. Она ничего не сказала. Она только на меня поглядела. И стыд победил счастье.
Анастасия Цветаева, «Воспоминания»
фото - Анастасия Цветаева в детстве
#АнастасияЦветаева#Воспоминания#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Другие записи сообщества
Юрий Левитанский
Осенняя роща, едва запотевший янтарь,
и реки, и броды.
Пора опадающих листьев, высокий алтарь
притихшей природы.
Пора опадающих листьев, ты что мне сулишь,
живу ожиданием встречи,
а то, что меня окружает, всего только лишь
кануны ее и предтечи.
Чего ожидаю? Зачем так опасно спешу
все метить особою метой?
Живу ожиданьем одним, только им и дышу,
как рощею этой.
Осенняя роща, о мой календарь отрывной,
мой воздух янтарный,
где каждый березовый лист шелестит надо мной,
как лист календарный.
О мой календарь! Спаси и помилуй меня,
приблизь эти числа.
Иначе все дни и все числа без этого дня
лишаются смысла.
Живу ожиданьем, помилуй меня календарь,
живу ожиданием встречи.
…Осенняя роща, природы священный алтарь,
и теплятся свечи.
(художник Дмитрий Лёвин)
#ЮрийЛевитанский#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Осенняя роща, едва запотевший янтарь,
и реки, и броды.
Пора опадающих листьев, высокий алтарь
притихшей природы.
Пора опадающих листьев, ты что мне сулишь,
живу ожиданием встречи,
а то, что меня окружает, всего только лишь
кануны ее и предтечи.
Чего ожидаю? Зачем так опасно спешу
все метить особою метой?
Живу ожиданьем одним, только им и дышу,
как рощею этой.
Осенняя роща, о мой календарь отрывной,
мой воздух янтарный,
где каждый березовый лист шелестит надо мной,
как лист календарный.
О мой календарь! Спаси и помилуй меня,
приблизь эти числа.
Иначе все дни и все числа без этого дня
лишаются смысла.
Живу ожиданьем, помилуй меня календарь,
живу ожиданием встречи.
…Осенняя роща, природы священный алтарь,
и теплятся свечи.
(художник Дмитрий Лёвин)
#ЮрийЛевитанский#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
25 сентября 1792 (по другим данным 1790) года в Коломне в богатой купеческой семье родился Иван Иванович ЛАЖЕЧНИКОВ, один из зачинателей русского исторического романа.
Иван Лажечников получил прекрасное образование: специально для него по рекомендации просветителя и издателя Н.И. Новикова в дом был приглашён гувернёром француз. Рано пристрастившись к чтению, Лажечников знакомится сначала с русской, затем с французской и немецкой литературой, а вскоре и пробует собственные силы на поприще словесности.
В конце XVIII века семья будущего писателя переехала в новый дом. Согласно легенде, отсюда 22-летнии Иван Лажечников осенним вечером 1812 года тайно от родителей бежал в Москву и вступил в народное ополчение. Лажечников, владевший двумя иностранными языками, был произведен в офицеры и в составе Московского гренадерского полка дошел до Парижа. По личным впечатлениям им были написаны «Походные записки русского офицера» и «Новобранец 1812 года».
В 1819 году Лажечникову довелось встретиться с молодым Пушкиным и предотвратить его дуэль с майором Денисевичем. Случай этот оставил глубокий след в памяти писателя, а впоследствии послужил поводом для начала переписки между Пушкиным и Лажечниковым.
Исторические романы «Последний Новик», «Ледяной дом» и «Басурман» принесли Лажечникову громкую славу «русского Вальтер Скотта».
Пушкин писал, что романы Лажечникова будут интересны, «доколе не забудется русский язык», Белинский назвал их «фактом эстетического и нравственного образования русского общества».
#ИванЛажечников#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Иван Лажечников получил прекрасное образование: специально для него по рекомендации просветителя и издателя Н.И. Новикова в дом был приглашён гувернёром француз. Рано пристрастившись к чтению, Лажечников знакомится сначала с русской, затем с французской и немецкой литературой, а вскоре и пробует собственные силы на поприще словесности.
В конце XVIII века семья будущего писателя переехала в новый дом. Согласно легенде, отсюда 22-летнии Иван Лажечников осенним вечером 1812 года тайно от родителей бежал в Москву и вступил в народное ополчение. Лажечников, владевший двумя иностранными языками, был произведен в офицеры и в составе Московского гренадерского полка дошел до Парижа. По личным впечатлениям им были написаны «Походные записки русского офицера» и «Новобранец 1812 года».
В 1819 году Лажечникову довелось встретиться с молодым Пушкиным и предотвратить его дуэль с майором Денисевичем. Случай этот оставил глубокий след в памяти писателя, а впоследствии послужил поводом для начала переписки между Пушкиным и Лажечниковым.
Исторические романы «Последний Новик», «Ледяной дом» и «Басурман» принесли Лажечникову громкую славу «русского Вальтер Скотта».
Пушкин писал, что романы Лажечникова будут интересны, «доколе не забудется русский язык», Белинский назвал их «фактом эстетического и нравственного образования русского общества».
#ИванЛажечников#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
Наталия Крандиевская-Толстая
Когда ты ставишь в глиняную вазу
Листвы сентябрьской огненный букет,
Все краски осени припомни сразу
И все тона, которым равных нет.
Боярышника позднего багрянец
С кленовой веткой ты соедини,
Чтоб радовал он в пасмурные дни,
Российских рощ и осени посланец.
1958. Репино
(художник Евгений Лоскутов)
#НаталияКрандиевскаяТолстая#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Когда ты ставишь в глиняную вазу
Листвы сентябрьской огненный букет,
Все краски осени припомни сразу
И все тона, которым равных нет.
Боярышника позднего багрянец
С кленовой веткой ты соедини,
Чтоб радовал он в пасмурные дни,
Российских рощ и осени посланец.
1958. Репино
(художник Евгений Лоскутов)
#НаталияКрандиевскаяТолстая#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
Александр Кушнер
Осенний театр
Осенний театр — это лучший на свете
Театр, я люблю декорации эти,
Трагедию ивы и клена люблю,
И тополь как будто играет в «Макбете»,
И дубу сочувствую, как королю.
И ярко, и горько, и пышно, и сыро.
В саду замечательно ставят Шекспира,
С каким замедлением падает лист,
Как будто вобрал в себя боль всего мира,
И я на дорожке стою, как статист.
Английский театр приезжал на гастроли,
Давно это было, работал я в школе,
Волненье свое не забыл до сих пор.
Но сад, что ни год, те же самые роли
Играет не хуже, великий актер!
И каждую осень печальное чувство,
Счастливое чувство большого искусства
Меня посещает в преддверье зимы.
Да, холодно будет, и снежно, и пусто,
Но дивное зрелище видели мы!
(художник Иван Шультце)
#АлександрКушнер#осень#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Осенний театр
Осенний театр — это лучший на свете
Театр, я люблю декорации эти,
Трагедию ивы и клена люблю,
И тополь как будто играет в «Макбете»,
И дубу сочувствую, как королю.
И ярко, и горько, и пышно, и сыро.
В саду замечательно ставят Шекспира,
С каким замедлением падает лист,
Как будто вобрал в себя боль всего мира,
И я на дорожке стою, как статист.
Английский театр приезжал на гастроли,
Давно это было, работал я в школе,
Волненье свое не забыл до сих пор.
Но сад, что ни год, те же самые роли
Играет не хуже, великий актер!
И каждую осень печальное чувство,
Счастливое чувство большого искусства
Меня посещает в преддверье зимы.
Да, холодно будет, и снежно, и пусто,
Но дивное зрелище видели мы!
(художник Иван Шультце)
#АлександрКушнер#осень#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
В одном из Марининых юношеских стихов есть слово «курлык»:
Детство: молчание дома большого,
Страшной колдуньи оскаленный клык,
Детство: одно непонятное слово,
Милое слово «курлык».
Вдруг беспричинно в парадной столовой
Чопорной гостье покажешь язык,
И задрожишь, и заплачешь под слово,
Глупое слово «курлык».
Бедная Fräulein в накидке лиловой,
Шею до боли стянувший башлык,
Всё воскресает под милое слово,
Детское слово «курлык».
Вот происхождение этого слова: зимними вечерами мы любили прилечь возле мамы на ее постели, в тихой спальне, в час, когда угасали звуки дня и дом еще не ожил, – в вечер. Под меховой шубой (в нижних комнатах было холодно) мы лежали втроем, мама и мы обе, говоря о чем вздумается, пока не приходил сон. С нами засыпал черный кот Вася, и когда, в общем тепле и уюте, его кто-нибудь трогал, он еще глубже уходил в теплую раковину своего тела и, еще круче вывернув мордочку кверху, из теплоты пушистого живота, односложно промурлыкивал одно и то же. Мы это переводили «курлык». От него и все наши сонные короткие вечера стали зваться «делать “курлык”». Он нарушался приходом папы, оживанием вечера, ужином.
Анастасия Цветаева, «Воспоминания»
(американский художник Daniel F. Gerhartz)
#АнастасияЦветаева#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Детство: молчание дома большого,
Страшной колдуньи оскаленный клык,
Детство: одно непонятное слово,
Милое слово «курлык».
Вдруг беспричинно в парадной столовой
Чопорной гостье покажешь язык,
И задрожишь, и заплачешь под слово,
Глупое слово «курлык».
Бедная Fräulein в накидке лиловой,
Шею до боли стянувший башлык,
Всё воскресает под милое слово,
Детское слово «курлык».
Вот происхождение этого слова: зимними вечерами мы любили прилечь возле мамы на ее постели, в тихой спальне, в час, когда угасали звуки дня и дом еще не ожил, – в вечер. Под меховой шубой (в нижних комнатах было холодно) мы лежали втроем, мама и мы обе, говоря о чем вздумается, пока не приходил сон. С нами засыпал черный кот Вася, и когда, в общем тепле и уюте, его кто-нибудь трогал, он еще глубже уходил в теплую раковину своего тела и, еще круче вывернув мордочку кверху, из теплоты пушистого живота, односложно промурлыкивал одно и то же. Мы это переводили «курлык». От него и все наши сонные короткие вечера стали зваться «делать “курлык”». Он нарушался приходом папы, оживанием вечера, ужином.
Анастасия Цветаева, «Воспоминания»
(американский художник Daniel F. Gerhartz)
#АнастасияЦветаева#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
26 сентября 1935 года родился Виктор Александрович Чижиков — заслуженный художник России.
Он оформлял книги Маршака и Барто, Чуковского и Волкова, Михалкова и Носова. Тысячи рисунков, знакомых и тем, чьё детство пришлось на пятидесятые , и тем, кто свои первые книжки читал в двухтысячные. На протяжении полувека иллюстрации Виктора Чижикова появлялись в журналах «Весёлые картинки», «Мурзилка», «Крокодил». Он создал всемирно известного персонажа — олимпийского медвежонка Мишу.
Быть детским художником Виктора Чижикова никто не учил: он просто всегда хорошо помнил, что ему было интересно в пору, когда деревья еще были высокими.
Еще в школе Чижикову нравилось рисовать иллюстрации к сказкам, просто так, для себя. Краски и карандаши ему подписывали, потому что Виктор — врожденный дальтоник: он не различает оттенки красного, коричневого, зеленого и розового. Но это никогда не мешало ему создавать полные доброго юмора и душевной теплоты рисунки, узнаваемые миллионами читателей.
Виктор Чижиков, биография которого полна удивительных историй, часто читал Чуковского, повести которого сильно повлияли на его творчество. Один из примеров — «Доктор Айболит». В книжке, которая досталась художнику, было множество страшных картинок, особенно те моменты, где мальчик потерял отца, и сцены с пиратами. Чижиков до сих пор хранит ту самую книжку и признается, что читать ее было страшно. Своей дочери он читал книжку с собственными иллюстрациями, и она совсем не боялась! Конечно, ведь там страшный Бармалей спит с журналом «Мурзилка» под боком. Именно за иллюстрации к «Доктору Айболиту» Чижикову позднее присудили Диплом имени Андерсена.
Посмотрите, какие добрые обложки у книг, которые проиллюстрировал Виктор Александрович!
#ВикторЧижиков#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Он оформлял книги Маршака и Барто, Чуковского и Волкова, Михалкова и Носова. Тысячи рисунков, знакомых и тем, чьё детство пришлось на пятидесятые , и тем, кто свои первые книжки читал в двухтысячные. На протяжении полувека иллюстрации Виктора Чижикова появлялись в журналах «Весёлые картинки», «Мурзилка», «Крокодил». Он создал всемирно известного персонажа — олимпийского медвежонка Мишу.
Быть детским художником Виктора Чижикова никто не учил: он просто всегда хорошо помнил, что ему было интересно в пору, когда деревья еще были высокими.
Еще в школе Чижикову нравилось рисовать иллюстрации к сказкам, просто так, для себя. Краски и карандаши ему подписывали, потому что Виктор — врожденный дальтоник: он не различает оттенки красного, коричневого, зеленого и розового. Но это никогда не мешало ему создавать полные доброго юмора и душевной теплоты рисунки, узнаваемые миллионами читателей.
Виктор Чижиков, биография которого полна удивительных историй, часто читал Чуковского, повести которого сильно повлияли на его творчество. Один из примеров — «Доктор Айболит». В книжке, которая досталась художнику, было множество страшных картинок, особенно те моменты, где мальчик потерял отца, и сцены с пиратами. Чижиков до сих пор хранит ту самую книжку и признается, что читать ее было страшно. Своей дочери он читал книжку с собственными иллюстрациями, и она совсем не боялась! Конечно, ведь там страшный Бармалей спит с журналом «Мурзилка» под боком. Именно за иллюстрации к «Доктору Айболиту» Чижикову позднее присудили Диплом имени Андерсена.
Посмотрите, какие добрые обложки у книг, которые проиллюстрировал Виктор Александрович!
#ВикторЧижиков#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
Осени пристала печаль. Часть тебя каждый год умирала, когда опадали листья, и ветру, промозглому холодному свету открывались голодные сучья. Но ты знал, что весна непременно придёт и снова потечет река, освободившись ото льда. Если же зарядят холодные дожди и убьют весну, кажется, что кто-то молодой умер без причины.
Эрнест Хемингуэй. «Праздник, который всегда с тобой»
(художник Дмитрий Козлов, «Осенняя дорожка. Сенеж»
#цитаты#осень#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Эрнест Хемингуэй. «Праздник, который всегда с тобой»
(художник Дмитрий Козлов, «Осенняя дорожка. Сенеж»
#цитаты#осень#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
Павел Коган
Снова осень...
Снова осень проходит скверами,
Клены старые золотя,
Снова мне, ни во что не веруя,
По чужим проходить путям.
Снова мне, закусивши губы,
Без надежды чего-то ждать,
Притворяться веселым и грубым,
Плакать, биться и тосковать.
И опять, устав от тревоги,
Улыбаясь покорно: «Пусть»,
Принимать за свое дороги,
Тишь, туманы, тоску и грусть.
И опять, затворяя двери,
Понимая, что это ложь,
Хоть немножко,
Хоть капельку верить
В то, что где-нибудь ты живешь.
1936
(художник Алексей Савченко)
#ПавелКоган#осень#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Снова осень...
Снова осень проходит скверами,
Клены старые золотя,
Снова мне, ни во что не веруя,
По чужим проходить путям.
Снова мне, закусивши губы,
Без надежды чего-то ждать,
Притворяться веселым и грубым,
Плакать, биться и тосковать.
И опять, устав от тревоги,
Улыбаясь покорно: «Пусть»,
Принимать за свое дороги,
Тишь, туманы, тоску и грусть.
И опять, затворяя двери,
Понимая, что это ложь,
Хоть немножко,
Хоть капельку верить
В то, что где-нибудь ты живешь.
1936
(художник Алексей Савченко)
#ПавелКоган#осень#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
Расул Гамзатов: «Чей я посланец?»
Расул по-арабски означает «посланец», или, еще точнее, «представитель». Так чей же я посланец, чей представитель?
Из записной книжки.
Бельгия. Я — участник встречи поэтов мира, на которую собрались представители разных наций и стран. Каждый выходил и говорил о своем народе, его культуре, его поэзии, его судьбе. Были и такие представители: венгр из Лондона, эстонец из Парижа, поляк из Сан-Франциско… Что поделаешь, судьба разбросала их по разным странам, за моря и за горы, далеко от родной земли.
Всех больше меня удивил поэт, который провозгласил:
— Господа, вы собрались сюда из разных стран. Вы являетесь представителями разных народов. Только я не представляю здесь ни одного народа, ни одной страны. Я представитель всех наций, всех стран, я представитель поэзии. Да, я — поэзия. Я — солнце, которое светит всей планете, я — дождь, который поливает землю, не задумываясь о своей национальности, я дерево, которое одинаково цветет во всех уголках земного шара.
Так он сказал и пошел с трибуны. Многие аплодировали. А я думал: он прав, конечно, — мы, поэты, ответственны за весь мир, — но тот, кто не привязан к своим горам, не может представлять всю планету. Для меня он похож на человека, который уехал из родных мест, женился там и тещу стал называть мамой. Я не против тещ, но нет мамы, кроме мамы.
Когда у тебя спрашивают, кто ты такой, можно предъявить документы, паспорт, в котором содержатся все основные данные.
Если же у народа спросить, кто он такой, то народ, как документ, предъявляет своего ученого, писателя, художника, композитора, политического деятеля, полководца.
Каждый человек смолоду должен понимать, что он пришел на землю для того, чтобы стать представителем своего народа, и должен быть готовым принять на себя эту роль.
Человеку дают имя, папаху и оружие, человека с колыбели учат родным песням.
В какие бы края ни забросила меня судьба, я везде чувствую себя представителем той земли, тех гор, того аула, где я научился седлать коня. Я везде считаю себя специальным корреспондентом моего Дагестана. Но в свой Дагестан я возвращаюсь как специальный корреспондент общечеловеческой культуры, как представитель всей нашей страны и даже всего мира.
(из книги «Мой Дагестан»)
#РасулГамзатов#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Расул по-арабски означает «посланец», или, еще точнее, «представитель». Так чей же я посланец, чей представитель?
Из записной книжки.
Бельгия. Я — участник встречи поэтов мира, на которую собрались представители разных наций и стран. Каждый выходил и говорил о своем народе, его культуре, его поэзии, его судьбе. Были и такие представители: венгр из Лондона, эстонец из Парижа, поляк из Сан-Франциско… Что поделаешь, судьба разбросала их по разным странам, за моря и за горы, далеко от родной земли.
Всех больше меня удивил поэт, который провозгласил:
— Господа, вы собрались сюда из разных стран. Вы являетесь представителями разных народов. Только я не представляю здесь ни одного народа, ни одной страны. Я представитель всех наций, всех стран, я представитель поэзии. Да, я — поэзия. Я — солнце, которое светит всей планете, я — дождь, который поливает землю, не задумываясь о своей национальности, я дерево, которое одинаково цветет во всех уголках земного шара.
Так он сказал и пошел с трибуны. Многие аплодировали. А я думал: он прав, конечно, — мы, поэты, ответственны за весь мир, — но тот, кто не привязан к своим горам, не может представлять всю планету. Для меня он похож на человека, который уехал из родных мест, женился там и тещу стал называть мамой. Я не против тещ, но нет мамы, кроме мамы.
Когда у тебя спрашивают, кто ты такой, можно предъявить документы, паспорт, в котором содержатся все основные данные.
Если же у народа спросить, кто он такой, то народ, как документ, предъявляет своего ученого, писателя, художника, композитора, политического деятеля, полководца.
Каждый человек смолоду должен понимать, что он пришел на землю для того, чтобы стать представителем своего народа, и должен быть готовым принять на себя эту роль.
Человеку дают имя, папаху и оружие, человека с колыбели учат родным песням.
В какие бы края ни забросила меня судьба, я везде чувствую себя представителем той земли, тех гор, того аула, где я научился седлать коня. Я везде считаю себя специальным корреспондентом моего Дагестана. Но в свой Дагестан я возвращаюсь как специальный корреспондент общечеловеческой культуры, как представитель всей нашей страны и даже всего мира.
(из книги «Мой Дагестан»)
#РасулГамзатов#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится
Дмитрий Кедрин
Эх ты осень, рожью золотая,
Ржавь травы у синих глаз озёр.
Скоро, скоро листьями оттает
Мой зелёный, мой дремучий бор.
Заклубит на езженых дорогах
Стоп возов серебряную пыль.
Ты придёшь и ляжешь у порога
И тоской позолотишь ковыль.
Встанут вновь седых твоих туманов
Над рекою серые гряды,
Будто дым над чьим-то дальним станом,
Над кочевьем Золотой Орды.
Будешь ты шуметь у мутных окон,
У озёр, где грусть плакучих ив.
Твой последний золотистый локон
Расцветет над ширью тихих нив.
Эх ты осень, рожью золотая,
Ржавь травы у синих глаз озёр!..
Скоро, скоро листьями оттает
Мой дремучий, мой угрюмый бор.
1924
(художник Андрей Шильдер, «Овраг» )
#ДмитрийКедрин#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Эх ты осень, рожью золотая,
Ржавь травы у синих глаз озёр.
Скоро, скоро листьями оттает
Мой зелёный, мой дремучий бор.
Заклубит на езженых дорогах
Стоп возов серебряную пыль.
Ты придёшь и ляжешь у порога
И тоской позолотишь ковыль.
Встанут вновь седых твоих туманов
Над рекою серые гряды,
Будто дым над чьим-то дальним станом,
Над кочевьем Золотой Орды.
Будешь ты шуметь у мутных окон,
У озёр, где грусть плакучих ив.
Твой последний золотистый локон
Расцветет над ширью тихих нив.
Эх ты осень, рожью золотая,
Ржавь травы у синих глаз озёр!..
Скоро, скоро листьями оттает
Мой дремучий, мой угрюмый бор.
1924
(художник Андрей Шильдер, «Овраг» )
#ДмитрийКедрин#ПоЧИТАТЕЛИкниг
Мне нравится