Вся жизнь Рины Васильевны прошла рядом с Топуридзе, они прожили вместе сорок лет. «Все, что я знаю, я узнавала от него. Не было вопроса, на который он не мог бы ответить», — восхищалась Рина Зеленая своим мужем.
Знакомство Зеленой и Топуридзе состоялось в Абхазии. Приятель—журналист как—то подвел к Рине красивого мужчину и представил: «Познакомьтесь, Риночка, это мой друг из Ленинграда, Котэ Топуридзе». Рина говорила: «Так в моей жизни образовалась новая профессия — жена архитектора. Сначала я думала: а, ерунда! Потом вижу: нет, не ерунда!».
Жизнь супружеской четы Зеленая—Топуридзе была переполнена работой. Обычно вечером, после того как у Рины заканчивался спектакль, они шли в гости, в Дом актера или на какое—нибудь представление. Котз охотно сопровождал Рину, хотя потом ему частенько приходилось всю ночь сидеть за чертежами и проектами. Они почти не расставались. Если Рине случалось ехать на гастроли или съемки, Котэ просил: «Чтобы каждый день было письмо! Читать его я, может, и не буду, но оно должно лежать у меня на столе». Сам же писем не писал, отправлял только открытки. И Рина ежедневно писала мужу обо всех новостях. Себя Топуридзе называл «тираном с очень мягким и отзывчивым характером».
У Рины Васильевны не было детей. Она воспитывала двух сыновей Котэ, с удовольствием проводила время с племянницей, уделяла внимание соседским детям. «Разве это нормально, как у людей? — сказала актриса однажды журналисту Глебу Скороходову. — Бездетная, я всю жизнь читаю за детей стихи и рассказы, и никого лучше детей в мире не знаю. Не повезло мне, хотя мать из меня могла получиться. Я разговариваю с детьми часами, как со взрослыми. И мне кажется, они меня признают».
Рина и Котэ любили гулять, взявшись за руки, и этой привычке не изменили, даже в преклонном возрасте. Гуляя по Москве, Котэ рассказывал жене то о старой церквушке, то об обитателях старинного особняка в каком—нибудь переулке. Он знал все о каждом доме, о каждой площади столицы. Иногда Рина делала вид, что обижается на его возгласы: «Как, ты не знаешь? Не понимаю! Я от тебя этого не ожидал. Прощу, если почитаешь мне вслух». И вечером с удовольствием читала ему какого—нибудь любимого автора.
Первый инфаркт у Котэ случился в 1969-м. Это произошло ночью. Он стал сильно кричать во сне от боли. Когда его увезли в больницу, у Рины давление зашкаливало за двести, и повредилась сетчатка глаза. Через восемь лет у Котэ случился второй инфаркт, которого он не перенес. Когда начались поминки, она по настоянию сыновей заперлась у себя в комнате и вышла лишь тогда, когда все пришедшие разошлись.
Пока был жив Котэ, она своих лет не чувствовала. А после смерти Котэ быстро начала стариться. Рина Зеленая рассказывала: «Когда мне выдали новый паспорт, я посмотрела и не поверила глазам — там оказалось гораздо больше лет, чем я думала. Вообще неприятно жить в конце века. Едешь на дачу в электричке рядом с молодыми, слушаешь их и хочется закричать: «Возьмите меня с собой». Но я знаю, что мое место здесь, в 20 веке, где все мне дорого, где все мои друзья. У нас было много хорошего».
Потеряв Константина Тихоновича, Рина от переживаний почти ослепла. Чтобы хоть что—то видеть по телевизору, ей приходилось придвигать кресло вплотную к экрану. Рине даже сделали специальный бинокль. Но и это почти не помогало, и все домашние читали ей вслух по очереди.
«Никто не знал, что с Риной происходит, какие гадости или болезни, — говорил Гердт. — О них знала только она сама и не отвлекала человечество на свои проблемы». Поразительно легкий характер! Она даже находила в себе силы по—прежнему шутить. «Если у вас бессонница, считаете до четырех. Можно до половины пятого».
Когда Топуридзе не стало, она записала в дневнике: «Всю свою сознательную жизнь я прожила с человеком глубоко ученым, не говоря о таланте. Мне никогда не нужен был ни один словарь. А теперь, чтобы разъяснить что—то для себя, я должна спросить восемь человек».
